На прошлой неделе гостем авторской программы Евгения ДЗИЧКОВСКОГО «В конце тоннеля» на «СЭ-ТВ» был тренер женской сборной России по биатлону.

— Вы направляетесь в город Чайковский на 18-дневные сборы. При этом раньше говорили, что в России тренироваться дороже, чем в Германии. У нас жизнь подешевела или вам надоел родной Рупольдинг?

— Сейчас Чайковский — это центр подготовки сборных команд России. Я уже побывал в этом городе, убедился, что там созданы все условия для плодотворных тренировок. В прошлом году там еще не все было до конца готово. Теперь все в порядке.

— Все ли вас устраивает в ходе подготовки к сезону?

— Первый сбор был очень неплохой. Зайцева, правда, проболела два дня, Слепцова — неделю. Остальные три девочки тренировались хорошо. Надеюсь, что сейчас мы уже начнем работать по-настоящему.

В нашей группе хорошая атмосфера

— В вашей группе пять девушек: Ольга Зайцева, Екатерина Глазырина, Екатерина Шумилова, Светлана Слепцова и Яна Романова. Если называть вещи своими именами, вы тренируете тех спортсменок, которые сами этого захотели, либо тех, кого вам дали. Не сводит ли это работу тренера к каким-то механическим движениям, когда вы задали план, постояли с секундомером и все?

— Атмосфера в нашей группе очень хорошая. У нас единый коллектив, мы вместе идем к общей цели. Просто три года назад мы говорили примерно о 40 девчонках, в прошлом году — о 20. Сейчас же, наверное, хотели бы иметь шесть-семь человек, которые реально могут претендовать на медали Сочи. Поэтому нам нужно концентрироваться именно на тех, у кого есть все шансы подняться на олимпийский подиум. И сейчас мы четко знаем, кто на это способен. Чуда произойти уже не может.

— В нескольких своих интервью вы говорили, что в общем-то согласны с понижением статуса, для вас биатлон важнее. Но со стороны это может выглядеть иначе — что ваш контракт важнее, чем профессиональная  репутация.

— В принципе мой контракт подразумевает должность старшего тренера. Поэтому если бы я не согласился с тем, что мне предложили, то вправе был бы требовать компенсацию. Но я всегда был настроен на то, чтобы в Сочи завоевать медаль. Для меня абсолютно все равно, как меня назовут. Я хочу подготовить пять спортсменок настолько хорошо, насколько могу, а потом посмотрим. Может быть, это не по-русски, но мне все равно.

— В Швеции одно время вы тоже были главным тренером всей сборной, а потом стали работать только с женской командой. Есть что-то похожее у той ситуации и нынешней?

— В Швеции я с 2002 по 2010 год был главным тренером и мужчин, и женщин. Это был длительный период и совсем другая ситуация.

— В Швеции вы сами согласились оставить всю команду и тренировать только женщин? Спортсмены этого захотели или федерация?

— Это была воля шведских спортсменов. После одной золотой медали Ванкувера и четвертого места в эстафете мужчины изъявили желание готовиться с другим тренером, и я это принял. Это нормально, что после восьми лет работы с одной командой, что-то хочется поменять.

— Как-то вы сказали, что в России деньги не только помогают спорту, но и мешают. Поскольку неправильно примененные деньги лишают спортсмена мотивации. Вы не пытались донести эту мысль до кого-то из высших спортивных чиновников из федерации или из министерства спорта?

— Мы много об этом дискутировали, но, наверное, за один год ситуация не может измениться. Я могу говорить только о биатлоне, но ситуация на самом деле такова, что в России спортсмены получают деньги, не показывая при этом каких-либо результатов.

— Понимание в верхах вы встретили?

— Это сложный вопрос. Для того чтобы что-то изменить, нужно менять всю структуру.

— Еще одну проблему, которая мешала российскому спорту, недавно озвучил Михаил Прохоров. Он сказал: «Многие молодые ребята были заколоты. И когда усилился контроль, никто из перспективной молодежи никуда не вышел». Вы ощущаете последствия той ситуации?

— Проблема, которую озвучил Прохоров, это проблема всей системы. Потому что тренеры получают деньги за то, что их спортсмены показывают какие-то достижения. Все усложняется тем, что эта система существует уже многие годы и изменить ее очень сложно. Думаю, федерация сейчас находится на правильном пути. Но должно прийти новое молодое поколение тренеров, чтобы все начать сначала.

Мы были не так плохи

— Екатерина Юрлова сказала, что ваша система ей не подходит. И призналась, что в последние два года даже стрелять стала хуже, что, наверное, связано с общей функциональной подготовкой.

— Это не та спортсменка, о которой мы должны говорить. Возможно, у нее и было в этом году лучшее место в карьере, но она не прогрессировала. Для этого есть свои причины, в которые я сейчас не хотел бы углубляться. Это личные вопросы.

— Я бы не стал, наверное, упоминать о Екатерине Юрловой, если бы она лучшие места в своей карьере не занимала до вас. Отсюда и вопрос, насколько не подходит ей ваша система?

— Я думаю, что она все-таки находится на своем пределе. Это как раз к вопросу о том, кого мы готовим к Олимпийским играм. У нас состоялась дискуссия. И все мы были едины в том, что сочинская трасса для Юрловой не подойдет. Но потом, естественно, ни у кого не хватило мужества сказать ей об этом прямо.

— Многие наши специалисты говорят, что вы девочек перегрузили. В то же время вы сами считаете, что на каком-то этапе их недогрузили.

— Мы идем правильным путем. Проблема в том, что мы никогда не обсуждали тренировки. Я рад тому, что сейчас у меня есть возможность это делать. Зайцева в прошлом году начала тренироваться по-настоящему с 1 июля. У Слепцовой была операция на колене — она все лето не тренировалась. Глазырина сделала хороший шаг вперед. Сделала шаг вперед и Шумилова.

— И маленький шажочек назад...

— Она была 15-й на своем дебютном чемпионате мира. И это нормально. В России каждый хочет выиграть медаль, но почему-то все хотят добиться этого легким путем. Так не пойдет. Если посмотреть на наши беговые результаты на чемпионате мира, каждый сможет нарисовать себе реальную картину подготовки. Сравните, пожалуйста, лучшие результаты украинской и российской сборных именно с точки зрения бега. Давайте посмотрим на ту же смешанную эстафету. Я же должен был обязательно поставить туда Вилухину и Зайцеву, я же не должен был беречь их на спринт!

— По смешанной эстафете понятно. Там был несчастный случай, не связанный с женской командой.

— Но мы в каждой гонке имели шансы на медали. Я столько критики слышал по поводу того, что украинская команда была очень сильная в беге, а русская — очень слабая.

— А на самом деле?

— Было практически одинаково. Мы были не так плохи.

Результаты чужой работы надо уважать

— Почему вы пригласили Райнсада — сервисмена, который работал в сборной Белоруссии, а потом возглавил нашу сервисную бригаду?

— Я хотел привезти в Россию все самое лучшее. Но не учел русский менталитет, того, что здесь не хотят работать с иностранцами. И это, конечно, было ошибкой. Хотя я по-прежнему считаю Райнсада хорошим  специалистом.

— Сейчас вся сервисная бригада опять перемешана, нет разделения по спортсменам. Насколько я понимаю, вы не участвовали в принятии этого решения?

— Я не знаю, как сейчас выглядит сервисная бригада. Позавчера разговаривал с итальянцем Шелукой, спрашивал, как обстоят дела с лыжами Зайцевой, поскольку он ответственен за них. Но я не уверен, что бригада уже полностью  укомплектована.

— Какими будут критерии отбора спортсменок? Ведь на определенном этапе их фактически придется сталкивать лбами. Не будут ли эмоции выплеснуты раньше времени?

— Если мы все профессионалы и хотим добиться успеха в Сочи, то каждый должен уважать результаты работы другого. Но чудес не бывает. Мы все примерно знаем, кто будет выступать на Играх. И этих девочек нужно поддерживать. Не важно, кто в какой команде, мы знаем, что Вилухина должна бежать, она нам нужна. Зайцева с Глазыриной тоже нужны. Кто займет оставшиеся три вакансии, мы тоже догадываемся.

Просто предлагал Черезову помощь

— Судя по всему, вы не знаете, как будет осуществляться отбор на этапы Кубка мира.

— Мы не будем устраивать никаких квалификационных забегов. Просто сядем вместе, посмотрим, подискутируем и решим, кто будет бежать.

— То есть это будет решение тренера?

— Будем решать все вместе.

— Без контрольных стартов?

— Контрольные старты будут, но без квалификации, я надеюсь.

— В этой ситуации на любом контрольном старте роль смазчика вырастает невероятно. Так же, как роль упавшей под лыжу ветки. Так можно дойти до нездоровой конкуренции в собственной сборной.

— Самая большая ошибка, которую можно сделать, это работать именно так. У одного спортсмена хорошие отношения с сервисменом — он мажет лучше. И так  далее.

— Вы хотели тренировать Черезова и Чудова или не хотели? Или вам не дали? Или они отказались?

— Это большое недоразумение, должен сказать. Я знал, что Иван Черезов не попадает в команду «А». А мы запланировали очень много сборов вместе с мужской командой. И я спросил Лопухова, не будет ли он против, если Черезов будет тренироваться с нами? Ведь у меня сейчас маленькая команда, но она хорошо укомплектована — у нас есть массажисты, доктора, биохимики... И Лопухов ответил, что это было бы очень хорошо. Но потом решили к Черезову добавить кого-то еще, чтобы он был не один. Меня спросили о Чудове, и я согласился.

— На каком этапе все сломалось?

— Не то чтобы сломалось. Просто никто не знал, как это должно было выглядеть.

Интервью Губерниеву не дам

— Вы уже решили, как поведете себя в следующем сезоне, если встретитесь на каком-то из этапов с вашими главными критиками — Александром Тихоновым и Дмитрием Губерниевым?

— Здесь есть разница. Губерниев — это журналист, и то, как он меня критикует, как он меня полоскает, — это один вопрос.

— Но вы дадите ему интервью?

— Нет. Тихонов же был моим другом и другом всей нашей семьи. Мы в Рупольдинге его очень чтили. Но теперь я не хочу встречать Тихонова или разговаривать с ним. Он лжет. Как тренер, выигравший 35 медалей, в том числе три золотые, и имеющий на своем счету больше ста этапов, я считаю, что мне не надо доказывать Тихонову, хорош я или плох.

— В интервью иностранным СМИ вы говорите, что испытываете в России нечеловеческое давление. В чем оно проявляется?

— Откройте интернет или просто почитайте газеты, послушайте Губерниева. Да и вообще Сочи приближаются, все говорят о медалях.

— В заключение — небольшой блицопрос. Последнее, что вас восхитило в жизни?

— Как Вилухина бежала в Ханты-Мансийске. Она была другим человеком.

— Последнее, что вас возмутило?

— Когда я позавчера на тай-брейке в теннис проиграл 20:22.

— Когда вы в последний раз дрались?

— Может, 40 лет назад.

— В 18. Понятно. Какую черту своего характера вы считаете самой сильной?

— Что я могу бороться, что я достаточно жесток и честен. Я не боюсь никого.

— Ваше любимое занятие в те периоды, когда в вашей жизни нет биатлона?

— Играть в теннис.

— Последняя книга, фильм, спектакль, которые вас потрясли?

— Недавно получил книгу от своего сына — про Шопенгауэра. А вообще уже давно ничего не читал. Только книги по тренингу. У меня 150 книг по тренировкам, по методикам, вот их я всегда и читаю.

— Как истинный баварец, фильтрованное или нефильтрованное пиво выпьете первым?

— Нефильтрованное.

— У вас есть баварский костюм для «Октоберфеста»?

— Конечно.

— С шортами, с лямками?

— У меня есть все. Я из традиционной семьи — где женятся по-баварски и живут по-баварски. У меня есть длинные и короткие брюки, шорты, пиджаки. В Рупольдинге существуют специальные баварские клубы, и мой отец и брат даже были там президентами.

— Ваше любимое блюдо русской кухни?

— Борщ.

— В Сочи российские биатлонистки завоюют индивидуальную золотую медаль?

— Да.

Автор:  Евгений Дзичковский

«Спорт-Экспресс»